В Карельской филармонии всю стену напротив входа в холл украшает красочное панно, посвященное 35-летию оркестра народных инструментов «Онего». Все эти годы во главе коллектива тот, кто этот оркестр организовал, – художественный руководитель и главный дирижер Геннадий Миронов. У него много титулов: заслуженный деятель искусств России, заслуженный работник культуры Карелии, кавалер ордена Дружбы, почетный гражданин Петрозаводска.
Баян не по карману
– Геннадий Иванович, вы родились на исходе войны, в 1944 году, в Казани, в простой, очень хозяйственной, а значит, трудолюбивой семье. Папа ваш был шофером. Маме хватало хлопот по дому…
– Родни у нас в Казани было много. Часто собирались в гостях друг у друга. Всегда звучала музыка – мама мастерски исполняла народные песни, папа лихо играл на гармони. Захотел он и нас с братьями приобщить к этому инструменту, купил недешевый баян. И удачнее всего «приобщение к музыке» сработало на мне. Мои способности заметил школьный учитель пения, стал заниматься со мной дополнительно. Первое мое публичное выступление произошло в 3-м классе, на школьной олимпиаде. Потом играл в Доме культуры на торжествах в честь 10-летия Татарии. Помню, играл без нот, на слух, исполнял мелодии из популярного тогда кинофильма «Свадьба с приданым».
Дальше – больше. Еще пятиклассником меня взяли на все лето на пароход в качестве музыканта. Развлекал пассажиров. И один из них приметил меня, предложил поступать в музыкальную школу на скрипку. Но я согласился только на баян. Вступительный возраст был 9 лет. Меня, 13-летнего, после прослушивания сразу определили в третий класс (всего их пять).
– Потом было музыкальное училище. По окончании вам предложили пойти баянистом в ансамбль народного танца Татарской АССР. Но вы отказались. Сказали, поедете продолжать учебу как баянист в Ленинградскую консерваторию. Однако получили диплом совсем не баяниста…
– Это правда. А было все вот так. Только я поступил в консерваторию по классу баяна, меня призвали на срочную службу в армию. Три года летал на самолетах как стрелок-радист.
Известно, что армия для музыкантов – беда не беда, но… За это время, без ежедневных занятий, теряются музыкальный навык, ловкость пальцев. По возвращении в консерваторию я, к сожалению, вынужден был изменить баяну. Причина банальная: нужно было приобрести собственный баян, да не абы какой, а высокопрофессиональный, потому что без своего инструмента музыкант учиться не может. Стоил он тогда, как автомобиль. Таких денег не было ни у родителей, ни у меня.
Надо заметить, в Ленинграде я не пропускал ни одного приличного концерта в филармонии. Там я видел таких знаменитых дирижеров, как Мравинский, Караян. Меня стала привлекать дирижерская деятельность. Еще более в этом желании я укрепился, когда в свободное от учебы время стал играть в оркестрах в ленинградских кинотеатрах перед киносеансами (в таких оркестрах подрабатывали молодыми даже такие нынешние знаменитости, как дирижер Федосеев).
В общем, консерваторию я окончил как дирижер.
Тоскливый Петрозаводск
– С надеждой на создание своего оркестра вы приехали в 1970 году в Петрозаводск…
– Всего на несколько дней, по просьбе консерваторских друзей. И без всякой мысли об оркестре, просто поглядеть. Был апрель. Слякоть, дождь, грязь. Трубы дымили прямо в центре города. Петрозаводск меня не привлек. На душе стало тоскливо.
– Через три года вы опять приехали в Петрозаводск. И уже навсегда.
– Наверное, это правда, что от судьбы не уйдешь. Меня пригласили на работу в Петрозаводский филиал Ленинградской консерватории вести класс дирижирования. И я не устоял. А в 1974 году при Доме культуры процветавшего тогда Онежского тракторного завода задумали создать оркестр народных инструментов. Меня позвали дирижером. Сознаюсь, думал над этим предложением долго. На первую репетицию пришли 8 энтузиастов, через полгода их стало 50, то есть образовался полноценный музыкальный оркестр с хорошими инструментами.
– 19 лет, пока этот оркестр был любительским, вы называете самыми счастливыми в своей жизни.
– Тогда я был молодой – это раз. Второе – в те годы культуре уделяли больше внимания. Я встретился с большим количеством прекрасных людей – врачами, преподавателями, инженерами, рабочими. Они с увлечением, очень хорошо играли на своих инструментах. Мы участвовали во многих конкурсах, фестивалях, объездили с гастролями всю страну, не раз и не два были за границей. Везде нас сопровождал успех.
– И вы полюбили Петрозаводск.
– Не сразу. Только лет через 10 я понял, что город и его жителей надо воспринимать вкупе с таким непростым климатом, как здесь. Этот климат диктует сдержанность характера, особенности взаимоотношений. После казанского обилия солнца и шума-гвалта все это было мне поначалу непонятно.
Культура в остатке
– В 1993 году оркестр вошел в состав Карельской филармонии и стал профессиональным. Чем отличается такой оркестр от любительского?
– Ну, во-первых, теперь здесь играют профессиональные музыканты – их 40, в большинстве – выпускники Петрозаводской консерватории. За свою работу они получают зарплату, а значит, и отношения уже несколько другие, скажем так, не семейно-дружеские. Соответственно, ответственность и требования другие.
– Известно, что в творческих коллективах взаимоотношения зачастую, чего таить, гадкие.
– Наш оркестр бог миловал. Хотя по большому счету вы правы. Объясняется это, в частности, тем, что каждый артист – индивидуальность, хочет быть лучшим. И это мощный рычаг профессионального роста. Сегодня, к огорчению, ситуация усугубляется тем, что, поскольку культура в нашей стране на второстепенных ролях, средства ей отпускаются по остаточному принципу. Зарплаты наши мизерны. Артисты вынуждены работать в нескольких местах, а это не способствует росту мастерства – на его шлифовку не остается времени. В Петрозаводске ситуация даже острее, чем по стране. Промышленности у нас, по сути, не осталось, поступления в бюджет мизерны. А ведь филармония – организация бюджетная. Так что можно догадаться, какие крохи достаются нам.
– Не секрет, что россияне в отличие от европейцев музыкально малоразвиты. Даже в Москве и Петербурге далеко не везде на концертах классической музыки аншлаг. В Петрозаводске два оркестра (кроме вашего – еще симфонический), консерватория, музыкальное училище, четыре музшколы, несколько театров, в том числе Музыкальный. Внешне все в ажуре. Однако мне кажется, что во всех этих заведениях обитает одна и та же сотня любителей музыки. Большинству же симфонии и оперы до лампочки. Я не прав?
– Не совсем. В Петрозаводске нет хорошего концертного зала. То здание, которое занимает сегодня филармония, – приспособленное. Это бывший Дом политического просвещения. Он предназначен для партийных собраний. А музыка в нем не звучит должным образом. Акустики здесь нет совсем. Когда появилась идея открытия в городе консерватории, был даже соответствующий макет возведения именно музыкального учебного заведения, по всем требованиям. Но макет так и остался макетом, там теперь гипермаркет «Лента». Консерватория же так и осталась в бывшем общежитии. Хорошо хоть сейчас консерватория строит современный концертный зал – сама. При этом, посмотрите, сколько за последние годы появилось в Петрозаводске всяких торгово-спортивно-развлекательных центров, а до строительства концертного зала руки у властей не доходят.
– Тем не менее концерты вашего оркестра у петрозаводчан пользуются популярностью. Почему?
– Наверное, потому, что у нас богатый репертуар, почти две тысячи произведений, и каждый концерт (а их бывает за год до 30) не похож на другой. Кроме того, мы стараемся играть от души, чтобы зрители не жалели потраченные время и деньги. Репертуар сформирован из небольших музыкальных произведений, за концерт их набирается немало – на все вкусы. К тому же, несмотря на то, что зал не ахти и гонорары еще более не ахти, нам удается заполучить отличных гастролеров. С нами пели народные артисты СССР Александр Ведерников и Артур Эйзен – солисты Большого театра, а также популярные исполнители народных песен Татьяна Петрова и Сергей Захаров.
Деньги и пороки
– Вы ушли от ответа на вопрос: как вы оцениваете петрозаводскую публику?
– Конечно, когда мало солнца, это накладывает на людей отпечаток. Петрозаводчане сдержанны, но зато у них больше вкуса. Они спокойные и несуетливые. Поверьте, трудно сегодня давать какие-то однозначные оценки. Человек, может, и хотел бы пойти на концерт. Но у него нет денег. Такая в стране ситуация. Большинство людей небогаты. Постоянная забота о хлебе насущном сказывается на всем. Поэтому вкусы и требования упрощаются. На первый план выходят деньги и – как следствие – все пороки, связанные с этим. Я хоть и не пессимист, но с грустью смотрю на окружающее. Все чаще мне хочется побыть одному. Притом что человек я компанейский и люблю ходить в гости, принимать гостей. Дома мы живем душа в душу. Во многом это заслуга моей жены – Нины Ивановны Дорошиной. Не могу не отдать ей должного. Она заслуженный работник культуры России и Карелии. Когда я пришел в ДК ОТЗ в 1974 году, чтобы создать оркестр, она была директором этого Дома культуры.
– Геннадий Иванович, у вас трое детей и каждого вы пытались приобщить к музыке.
– Но только старший Алексей стал профессионалом, окончил Петербургскую консерваторию, сегодня поет в Екатеринбургском оперном театре. Средний Дмитрий сначала играл на домре, учился в музыкальном училище на хоровом отделении. А пошел водить троллейбус. Потом учился на сварщика. После длительных поисков самого себя живет теперь в Питере, там у него свое дело. Купил квартиру, автомобиль, женился, подарил мне внука. Хорошо живет. Младшая Аня окончила нашу консерваторию как музыковед. Все мои дети сами выбирают свой жизненный путь. Они самостоятельные люди, неплохо разбираются в жизни и в людях. Они честные, дружелюбные, готовы всегда оказать помощь – именно эти качества характера я люблю больше всего в людях.
Я уверен, им помогло в жизни то, что поиск своего пути они начали именно с музыки. Я всегда привожу слова Шекспира: «Тот, у кого нет музыки в душе, кого не тронут сладкие созвучия – способен на грабеж, измену, хитрость, темны души его движения, и чувства все угрюмы»…
