Рано темнеет, господа. Блестит мокрый асфальт, плещется лужа у подъезда и пропитанный сыростью воздух обволакивает пешеходов. Все как-то бессмысленно и бесцельно. Видимо, накатило.
Пришел брать интервью, а мне и говорят: «Зачем? Зачем об этом писать? Или вы хотите изменить мир?». Я открыл было рот, чтобы ответить что-нибудь дерзкое, да призадумался. Призадумался и смолчал. Ибо я точно знаю: мир не изменится. Волки будут есть овец, овцы превращаться в папахи, а папахи украшать головы джигитов и полковников. Деньги в казне не появятся, цены не уменьшатся и человек навсегда останется слугой государства, а не наоборот. Ну и что толку заострять на этом внимание? Зачем писать, что тигру в клетке недокладывают мяса, если мяса от этого все равно не станет больше? Какой смысл описывать текущую крышу, если ее все равно не починят? А если и починят, то плохо. А если и хорошо, то останется еще сто тысяч крыш, под которыми будут жить и мокнуть наши внуки и правнуки. Зачем все это? Кто-то воскликнет, что люди имеют право знать! Полноте. Зачем? Зачем вам знать эти депрессивные истории? Вы станете счастливее, если узнаете, что помещик купил себе новые сани, а вам не дал даже алтын на валенки? В этой информации нет ни малейшего смысла. Помещик все равно от саней не откажется, вы все равно останетесь без валенок, но только раздосадованные моей статьей вы будете плохо спать, злиться, ворочаться и ненавидеть весь белый свет. Глупо, тупо и неконструктивно.
Ну к чему мне сейчас жалеть изувеченного журналиста Кашина? Легче ему от моих слов не станет, нападавших все равно не найдут и убивать журналистов все равно не передумают. Неравнодушная колумнистка Латынина написала, как, кто и по какой причине задушил журналиста Максимова. Это, дескать, уже лет пять как известно, но никто того подполковника не арестовывает. И про убийство журналиста Домникова написала… Впрочем, не заморачивайтесь. Какая разница?.. Радио «Свобода» рассказало, что Россия стоит на 140-м месте по уровню свободы слова. И что? Что-нибудь изменилось? Кто-нибудь застеснялся после этих слов, снял запреты и открыл двери? Да ни фига. Не открыл и не откроет. И какой смысл озвучивать это 140-е место? Только разжигать страсти и расстраиваться. Или, скажем, как-то был в Норвегии, там рассказывали об открытости их власти. Мол, вся переписка тамошних чиновников с народом находится на свободном доступе в библиотеке. Любой человек может прийти, взять томик переписки за любой день и почитать. А потом привезли нас в мэрию Мурманска и предложили спросить, можем ли мы ознакомиться с перепиской их мэра? В ответ нас накормили ватрушками, дали чаю, а про переписку сказали, что да: нужно сделать запрос по поводу конкретного документа, они рассмотрят, подумают и, может быть, чем черт ни шутит, разрешат… Вот. Занял буквами целый абзац. А смысл? У нас-то даже Союз журналистов устраивает кулуарную встречу своего правления с губернатором, не пуская туда других журналистов. И какой резон об этом рассказывать? Только отношения с коллегами портить.
– Зачем писать о смерти ребенка? Вы же просто занимаетесь провокацией и травлей специалистов, – сказала мне женщина-врач с добрыми печальными глазами.
И мне нечего было ей возразить. Она лечит детей, дворник метет улицу, милиционер следит за дворником, курица несет яйца – все работают, приносят пользу, и только мы занимаемся какой-то ерундой. Расстраиваем людей, огорчаем начальство, бесцельно теребим общество. Ребенка-то все равно не вернешь. Так что смысла нет. Пена одна… И оказывается, что пишем мы не для того, чтобы не текли крыши, и не для того, чтобы пристыдить губернаторов – губернаторы не умеют стыдиться, а тупо для себя. Кто-то зарабатывает деньги, кто-то сводит счеты, а кто-то удовлетворяет амбиции…
Хотя, может, все и не так. Просто, может, дождь за окном и сырость пропитала стены старой хрущевки. Просто, наверное, накатило чего-то.
