У Николая Прокопца множество ипостасей: он и режиссер, и критик, и журналист. И пусть сейчас он живет не в Карелии, нашей республике Прокопец отдал немало. Заслуженный деятель искусств Карелии – о непонимании родителей, политике и деградации.
Второй Лоретти
– Детство у меня было самое обычное. Родился я на Украине, в Херсонской губернии. И мама, и отец – крестьяне. Уходили на работу до восхода солнца, возвращались после заката. Это было нормой в то время. Меня воспитывали старшие сестры: по сути, я был почти брошенным ребенком. Отец-бригадир много трудился, мама была совсем необразованной, читать-писать не умела. Зато имела врожденное чувство такта, не вмешивалась в чужие дела: это очень ценно. Иногда мне кажется, я перенял от родителей эту любовь у труду.
Николай шутит, что считает себя почти «вселенским» гражданином: где он только не пожил за свой век! Когда Коле исполнилось 6 лет, семья переехала в Казахстан. Мальчик пошел в русско-казахскую школу. Почти все педагоги были ссыльные по 58-й статье, люди с удивительным объемом знаний и души.
В раннем возрасте у Коли обнаружился редкий дискант – особый певческий голос.
– В детстве я просто мечтал об оперной сцене! – говорит Николай. – Меня возили по Советскому Союзу, показывали специалистам. В то время был популярен Робертино Лоретти, с которым меня повсюду сравнивали. Известный профессор Гефт, увидев меня, несказанно удивился: он играет одну-две октавы – я пою. Переходит на третью – я продолжаю, при этом абсолютно чисто! Позже он признался, что никогда еще «не держал такого материала в руках» и хочет взять меня без экзаменов в консерваторию через год – когда окончу школу. Окрыленный, я уехал к себе в городок, и у меня началась юношеская мутация. Я взрослею, у меня меняется телосложение и – следовательно – голос. Дискант превращается в тенор. Однако меня продолжали бессовестно эксплуатировать: на всевозможных конкурсах я защищал честь школы, города, еще чью-то честь. Закончилось все тем, что однажды прямо на сцене у меня пошла горлом кровь. На две недели я замолк, а потом осознал: все, конец. В тот год жизнь преподала мне ценный урок – от меня отвернулись многие из тех, кто видел во мне кумира. А я понял цену настоящим человеческим отношениям.
В тот же год от последствий гриппа внезапно умер профессор, приглашавший мальчика к себе. Нет ни сил, ни денег. Николай решил поступать в музыкальное училище в Грозном. Несмотря на то, что русских студентов в тот год не набирали, Колю приняли сразу на два отделения: дирижерское и вокальное.
– Ну а потом пришло время идти в армию. Я жутко не хотел. Забрал документы из училища и поступил в Пятигорск на лингвистический факультет – пять лет изучал французский язык. Но мечта во мне не умирала и вскоре я поехал покорять Москву – поступать в ГИТИС. Конкурс был просто сумасшедший: почти 400 человек на место. Представьте, что я испытал, когда узнал, что поступил! Я так долго шел к этому, ждал! Помню, как рыдал там же, у списков с фамилиями поступивших. Ко мне подходили, пытались утешить. А когда узнавали, что я прошел и плачу от счастья, тут же менялись в лице. Это опять-таки к вопросу о человеческом факторе.
Доказать, что ты не верблюд
Родители переживали, что сын не выходит из комнаты и подолгу читает.
– Они мне всегда сетовали: «Коленька, мы не понимаем, что у тебя за профессия. Вот если бы ты был трактористом или завскладом – это да». Переживали, что я не занимаюсь ничем материальным, не понимали меня. Лишь когда до них дошла похвала моим знаниям и способностям, они поняли: сын не пропадет.
А гордиться было чем: закончив ГИТИС с красным дипломом, Николай работал преподавателем языка, актером в театре, в драматической студии Дворца пионеров. Там он, кстати, познакомился и со своей будущей женой.
– Она встретила меня на пороге с вопросом: «Вам кого?» Филолог по образованию, она как раз готовила сценарий к Пушкинскому вечеру. Я ей помог, тем самым очаровав. Ну а обезоружил я ее тем, что начал читать стихи наизусть.
Попутно Прокопец был редактором крупной газеты «Кавказский край», выходившей от Каспийского до Черного моря.
– Это было тяжело, – вспоминает Николай. – Я руководил целой редакцией молодых ребят. В то неспокойное время мы освещали военные события, журналисты выезжали на места боевых действий. Я сам по пояс в глине шел с нашими войсками через Рокский перевал. Знаете, в такие моменты четко понимаешь – пулям все равно, военный ты или журналист. Заденет так заденет. Поэтому каждый раз, отправляя молодых на задание, я гадал: живым ли вернется, с материалом в руках или с пулей в голове?
В Петрозаводск Николай Прокопец попал случайно: он искал способ изменить жизнь и уехать с неспокойного Кавказа. На одной из международных конференций, куда Прокопца позвали в качестве специалиста, его пригласили работать в Карелию.
– Мы с супругой продали квартиру в Пятигорске, деньги зашили в одежду. Тогда с этим было неспокойно: тебя могли легко вычислить, ограбить и оставить без ничего. И поди ты потом докажи, что всю жизнь работал и ты – обманутый человек, а не верблюд из-под забора.
Акция неповиновения
Многие помнят Прокопца по его работе на телеканале «Ника Плюс», где он восемь лет был главным редактором. Он снял более 300 телевизионных фильмов, дважды в неделю выходил в эфир, создал цикл передач «Святыни Русского Севера». Два года назад Прокопец даже баллотировался в мэры Петрозаводска. Правда, заранее знал, что не пройдет.
– Я выступал от оппозиции и в первую очередь преследовал интересы людей гуманитарных профессий. Конечно же, я заранее знал, что мне не дадут пройти. Но это было выражение моей гражданской позиции, этакая акция неповиновения. Люди моего склада характера вообще надолго в политике не задерживаются: мы не дипломаты, если что не по нраву – молчать не станем.
Но главное детище Прокопца – театр поэзии «Кредо», который он открыл в Петрозаводске.
– Мы сообща вырастили целый коллектив, который я полюбил всей душой. Тем приятнее, что ребята продолжают начатое дело. Уехав обратно в Пятигорск, я создал и зарегистрировал второе, южное «крыло» театра. Молодые актеры общаются между собой, мы приезжаем друг к другу в гости. Одно из наших главных достижений – это то, что мы «отвоевали» у Москвы право проведения Всероссийского праздника поэзии Клюева. Жаль, что Карелия не использует возможность подобной работы над творчеством Роберта Рождественского: у нас все для этого есть! Упустим шанс, а потом локти кусать будем.
Отчего же Прокопец уехал? Ведь Петрозаводск ему нравился, пусть и пришлось привыкать к суровому, сдержанному укладу жизни.
– Во-первых, не позволило здоровье жены. Она южанка, и ей в северных широтах всегда было тяжело. Во-вторых, я сделал все, что мог, и не видел больше перспективы в дальнейшей работе здесь. Помните, этот период «перечеркиваний» в культуре? Закрытие киножурнала «Карелия» на 80-м году его существования, отстранение от работы Валентика на радио и Жемойтелите в литературе? Я все больше понимаю, как низко мы падаем: в искусстве, в языке… Нужно прекратить эту бесконечную деградацию! От этого очень неуютно на душе.
Сейчас Николай Прокопец живет и работает в Пятигорске. Ходит по горам, обливается холодной водой.
– Я понимаю, что у меня не так много времени осталось, – говорит он. – Но когда смотришь на седой Эльбрус, стыдно горбиться. Ему-то гораздо больше лет, чем мне!
Правила жизни Николая Прокопца
* Человеку можно многое простить лишь за одно то, что он с юмором относится к самому себе.
* Редкий литературный гений может доказать свои поэтические способности еще и личными качествами.
* Я верю в силу искусства. Одной ею можно многое сделать на Земле.
* Мозги не купишь, их надо делать самому.
* Я многих своих коллег спрашиваю: зачем они работают за копейки, взваливая на себя огромную работу? Мне часто отвечают: «Я знаю, что изменить что-то мне не по силам. Но перед своей совестью я сделаю все, что смогу».
