Пока все отдыхали на майских праздниках, скорая помощь работала. Эта работа не напоказ, но врачи по нашей просьбе согласились взять с собой на вызовы корреспондента «Карельской Губернiи». Её рассказ – о людях, которые готовы спасать всё человечество. А им чаще всего приходится исправлять чужие ошибки.
Портрет первый
Врач-педиатр Ольга Леонидовна Прокофьева.
Родной город – Новосибирск.
Стаж работы на Станции скорой помощи Петрозаводска – 35 лет.
2 мая, 20.00
«Детская» бригада скорой помощи заступила на 12-часовую вахту. Водитель Алексей, фельдшер Кристина и врач Ольга Леонидовна. Энергичная, невысокого роста женщина. Она выдала мне белый халат и оранжевый чемодан с инструментами: «Будешь вторым фельдшером! Или санитаром. Теперь у нас идеальная бригада». Санитаров на станции очень не хватает.
– Значит, про врачей писать будете? – интересуется красавица Кристина. – А ведь скорая помощь держится на фельдшерах!
Позже мы будем говорить с ней о трудностях этой профессии, о разочаровании в ней. «У меня зарплата, как у продавца «Сигмы»! Может, мне надо было выучиться на продавца «Сигмы»?» – задорно смеётся фельдшер, проработавшая здесь 19 лет.
20.06
Первый вызов в общежитие. Перепуганная бабушка, пятилетний малыш с температурой 38,2.
– А где мама? И почему она бабушке оставила больного ребёнка?
– Ногти приклеивает!
– ???
– Маникюршей работает.
Послушали дыхание, посмотрели горло. Простуда. Болеет. Таблетки есть? Принимайте. Ингалятор есть? Прыскайте. Не очень понятно, зачем нужно было вызывать скорую, но вслух этого никто не произносит. Ольга Леонидовна отработала за участкового врача.
– Часто приходится ездить на такие вызовы? – спрашиваю я уже в машине.
– Ой, постоянно. Люди перестраховываются. Кто-то не хочет лечить ребёнка, кто-то не умеет. Успокаиваем, объясняем, учим. Такая работа!
20.38
Вызов на Перевалку, частный дом, большая цыганская семья. Интересно, кто здесь кому и кем приходится? Двое молодых мужчин, три молодые женщины, почти девчонки, у каждой на руках по младенцу. Скорую помощь вызвали к восьмимесячной девочке, она покрыта красными пятнышками, аллергия. «У неё даже нет температуры! Нам опять некого спасать?» – вздыхаю я.
– Да и слава богу, – говорит Ольга Леонидовна. – Пусть все будут живы и здоровы.
– Вы помните свой первый вызов?
– Нет, не помню. Ещё студенткой, когда училась в Новосибирском медицинском институте, подрабатывала на скорой. В Петрозаводск приехала в 1978-м. Помню, вызывает меня главный врач и говорит: «У нас так не лечат!». Новосибирская медицина относится к «московской школе», а петрозаводская – к «питерской», поэтому были разночтения и в выборе лекарств, и даже в дозировке.
Со своим мужем, который и привёз её из Сибири в Карелию, Ольга Прокофьева познакомилась в 1975 году в Дагомысе, в горах. Они оба были туристами. Через два дня после того, как они спустились с горы, мощная снежная лавина накрыла всех, кто там оставался. Погибло несколько десятков человек.
21.20
Вызов к трёхнедельной девочке. Плачет. Недоношенный младенец с явно выраженной пупочной грыжей. Родители – сами ещё дети, смотрят на врача, как на Бога. Ольга Леонидовна как-то по-особому складывает ножки ребёнка, чуть заметно хмурится. Возможна ещё и паховая грыжа. «Собирайтесь, поедем к хирургу». В приёмном покое Детской республиканской больницы нам явно не рады. У хирурга своей работы хватает, а тут ещё зачем-то привезли «амбулаторного» ребёнка, которому не требуется срочная хирургическая помощь! «Пусть бы мамаша шла в поликлинику, взяла номерок, проведут плановое обследование, если надо, полечат…» – читалось в глазах дежурившего врача.
– Пусть лучше сейчас ей врач всё расскажет и объяснит, чем она несколько ночей не будет спать и с ума сходить! Впереди праздники, что она будет делать? – говорит Ольга Леонидовна.
Я не перестаю удивляться её мудрости и спокойствию.
22.15
Вызов к малышу, один месяц. Везёт нам сегодня на грудничков! Ребёнок почти спит. «Он плакал целый день», – волнуясь, оправдывается молодая мамочка. Ольга Леонидовна осматривает, слушает. У ребёнка стул давно был? Вчера. Животик малыша надут, и это явно мешает ему спокойно спать – тут не надо быть врачом, чтобы понять, думаю я. Врач в это время массирует живот маленького пациента, и прямо на наших глазах всё, что его беспокоило, выходит наружу. Ребёнок доволен, мама счастлива.
– Вы клизму малышу когда-нибудь ставили?
– Нет. А надо?
– Купите в аптеке маленькую «грушу». Пригодится.
В 1998 году скорая помощь приезжала к самой Ольге Леонидовне. А она лежала без сознания на асфальте. Её сбил на машине нетрезвый милиционер. Позвоночник, тазобедренный сустав, четыре месяца в больнице, ещё несколько месяцев она заново училась жить и ходить. Ольга Прокофьева могла тогда остаться в инвалидном кресле. Хотя нет, она не могла. Она слишком любит свою жизнь! И ценит чужую.
Портрет второй
Врач анестезиолог-реаниматолог Пётр Львович Гончарук.
Родной город – Одесса. 33 года.
Стаж работы на Станции скорой помощи Петрозаводска – 10 лет.
5 мая, 9.00
Пётр Гончарук – крепкий широкоплечий мужчина, бритая голова, колоритные усы. Он как будто сошёл со страниц «Тараса Бульбы». В особой бригаде Петра Львовича – водитель Владимир и два фельдшера – Алексей и Лариса. Особая эта бригада потому, что это реанимация.
– Вас, наверное, не посылают на такие вызовы, как педиатров? Температуру померить, горло посмотреть?
– Посылают. 30-40 процентов всех вызовов – непрофильные. Часто бывает так – судя по звонку, кто-то обязательно при смерти. На месте всё оказывается иначе.
9.20
Вызов в Пятый посёлок. Два соседа своеобразно отметили светлый праздник Пасхи. Один очень громко слушал музыку, второй пришёл и проткнул его за это отвёрткой. Тонкое сверло довольно глубоко вошло в живот. Где-то в области мочевого пузыря. «Хоть бы в жире моём застряло, дальше не прошло!» – шутит потерпевший, обладатель солидного брюшка. Позже выяснится, что так оно и случилось. Повезло.
– Пётр, в вашей семье ещё есть врачи?
– Да, мама, тётя и двоюродная бабушка.
– Свой первый вызов помните?
– Помню. Меня с опытным фельдшером послали на боли в сердце. Оказалось, инфаркт.
– Спасли?
– Спас!
10.15
Во дворе лежал старый телевизор. 8-летний ребёнок упал животом на разбитый кинескоп, осколок вспорол живот, много крови. Чёткие, годами отточенные движения фельдшеров Алексея и Ларисы. Они знают каждый проводок в медицинском оборудовании машины. Почти не разговаривают друг с другом, просто каждый делает своё дело. Где-то после обеда Пётр Львович, привезя в больницу очередного пациента, поинтересуется состоянием парнишки – слава богу, никакие внутренние органы не задеты. Опять повезло.
– Лариса, а вы давно здесь работаете?
– 22 года.
– А никогда не хотелось уйти? Зарплата маленькая…
– Нет, никогда. Я люблю свою работу.
11.05
Ребёнок без сознания. Упал в магазине.
Водитель включает «мигалку», и мы на полной скорости несёмся через весь город. Никто так не знает Петрозаводск, как водители скорой помощи! 12-летний пацан очень бледный, но в сознании, сидит на стуле, вокруг продавцы, прибежали бабушка и мама. И снова я любуюсь работой фельдшеров. За считанные секунды готовы анализ крови, известны давление и состояние сердца. Вроде бы мальчик вне опасности, ну понизилось давление, мало ли что, может, душно было в магазине? Но врачи доводят свою работу до конца – получив согласие матери, отвозим парня в Детскую городскую больницу – необходимо обследовать, выяснить причину.
– Пётр, на сегодня машина реанимации укомплектована всем необходимым?
– Ну как вам сказать, чтобы наше начальство не обидеть? Вот маршрут ралли «Париж – Дакар» можно проехать на «Запорожце»?
– Не знаю…
– В принципе можно! Долго, неудобно, но можно. А можно проехать на «Ладе Калина». А ещё можно на хорошо укомплектованном джипе! Так вот наша машина примерно между «Запорожцем» и «Ладой Калина».
– А вам есть с чем сравнивать?
– Конечно. Я видел финские, шведские машины реанимации. Да и наши парамедики МЧС по некоторым позициям гораздо лучше оснащены!
– Они как на джипе?
– Почти.
11.50
Вызов к дедушке, 85 лет. Без сознания. В уме подсчитываю, сколько ему было в 41-м. Примерно 13. Когда мы приехали – а ехали мы минут десять – дедушка пришёл в себя. И не известно, терял ли он сознание вообще. Как рассказала его 80-летняя жена, он пошёл в ванную комнату и упал. Петр Львович терпеливо беседует с обоими супругами, хотя бабушка плохо слышит, а дедушка почти ничего не слышит.
– Пётр, я знаю, что вы давно и страстно занимаетесь различными военными реконструкциями! Надеваете костюмы, берёте оружие и в поля! Зачем? Что это вам даёт?
– Нравится. Возможность хоть немного прикоснуться к истории.
А ещё он занимался рукопашным боем и качался в тренажёрном зале. Но это было давно, когда учился на медфаке и только начинал работать Сейчас, когда приходит после суточного дежурства, сил на спорт уже не остаётся.
12.40
Отравление таблетками. В сознании. Выпила 30 таблеток сильных антидепрессантов, они выдаются только по рецепту врача. «Ой, как я травников не люблю», – говорит в машине Лариса. Травники – это те, кто травится, догадалась я.
Промыть не удалось. Отвезти в больницу – тоже. По закону, любое своё действие – если пациент в сознании – врач может совершить только с его согласия. 41-летняя травница категорически отказывается от нашей помощи. Накануне у неё была двойная попытка суицида: перед тем как выпить лошадиную дозу антидепрессантов, она пыталась повеситься. Об этом красноречиво говорит багровый след на её шее. Неужели мы так и оставим её здесь? Её и заикающуюся подругу, которая вызвала скорую помощь? Нет, Пётр Львович вызывает другую, психиатрическую, бригаду. У них единственных есть право спасать, не спрашивая согласия.
– Пётр, а вам бывает жалко ваших пациентов? Вы за них переживаете?
– Я не могу себе позволить это переживание. Им не слёзы мои нужны, а помощь. Хотя бывает, да, какой-то случай сильно в душу западёт. Мы ведь люди.
Впереди у них ещё 20 часов почти беспрерывной работы. Тяжёлой, постоянно требующей принятия быстрых и правильных решений. Дай бог им сил!
