В общем, так. Я понимаю Путина. Вот. Сказал. Давно хотел про это написать, но все как-то, знаете, стеснялся. А сейчас, думаю, гори оно все огнем, скажу. Я понимаю Путина. И других диктаторов тоже понимаю. Потому что они близки мне ментально. Вот прямо как родные.
Это понимание пришло ко мне тогда, когда товарищи по изданию показали мне, как пользоваться кнопочкой «бан». В смысле, как убирать с нашего интернет-ресурса тех комментаторов, которые мне не нравятся. Я же сначала думал, что с людьми можно разговаривать по-человечески. Я несколько лет как дурак включал князя Мышкина, вежливо отвечал на все выпады, старался объяснять, растолковывал, нес, так сказать, лучину добра в темное царство Интернета. А в ответ получал всяк раз по сусалам.
– Люди добрые, – говорил я, – дело в том, что…
А в ответ раздавалось:
– Либеральное чудило!.. Агент Антанты!.. Статейка… Бред… Ни о чем…
Я им:
– Позвольте-с…
А они мне:
– Бред… Статейка… Ни о чем… Агент Антанты!.. Либеральное чудило!..
И когда силы почти уже совсем покинули меня, коллеги открыли мне волшебный мир бана.
Ну то есть не нравится тебе какое-то высказывание, кажется оно тебе, например, грубым, агрессивным или обидным, а ты его – хлоп! – и удалил. И нету высказывания. Мир остался, а высказывание из него исчезло. Не понравились тебе пять реплик – удалил пять реплик. Если – десять, то десять. А если кто-то не унимается и продолжает тебя донимать, ты удаляешь его вместе с репликой! Парам! И мир вокруг из злого, неприятного и колючего превращается в добрый, комплиментарный и милый. Ну, так и быть, для поддержания иллюзии дискуссии можно оставить одного-двух спорщиков, и, если кто-то из-за угла попробует обвинить тебя в гонениях на свободу слова, ты завсегда сможешь предъявить эту оставленную тобой пару. И тут, когда я испытал на себе это волшебное, растлевающее чувство власти, я понял Путина. Ведь он такой же, как я. Просто у него бан больше.
Понимаете? Вот он такой пытается объяснить народу что-нибудь важное. Хочет донести слово нежное. Сортир, там, яйца, бандерлоги, демократия. А в ответ:
– Путин. Лыжи. Магадан!.. Богородица-матушка, Путина удали… Сочи плохо… Крым нехорошо…
Господи, да что же вам всем от него нужно?! Все вам не так, все не эдак. А у него же в отличие от вас – дела. Ему еще с Меркель разговаривать, тигра целовать, в Соломенном молиться, звонить Обаме, летать с птицами, косить кукурузу, слушать Расторгуева, нырять за вазами, дружить с Кадыровым, воевать с хамоном, играть в хоккей в Ночной лиге и кататься на мотике с «Ночными Волками». Понятно, в какой-то момент человек просто устает. Устает от людской неблагодарности и банит Pussy Riot. Ну, он же хотел по-хорошему. Они же первыми начали. Они Богородицу против него настраивали. И он вдруг глядь – кнопка «бан». Забанил девочек в балаклавах, забанил Удальцова, отправил в бан несколько чудаков с Болотной, и мир похорошел. Где теперь эти некогда громкие Рыжковы и Хакамады? Где НТВ Гусинского? Где Немцов с Березовским? Все в бане. Каспаров, вон, от греха подальше забанился сам. А «Эхо Москвы» и «Новую газету» можно оставить. Чтобы никто не попрекал в отсутствии свободы слова.
Это же так по-человечески понятно. Те, у кого нет под рукой кнопки «бан», вынуждены терпеть рядом с собой всяких неприятных им людей и слушать про себя гадости. Они подвержены стрессам, депрессиям, английской меланхолии и русской хандре. Совсем другое дело, если вы являетесь Туркменбаши, Ким Чен Ыном, Путиным, Лукашенко или Мао Цзэдуном. Принцип правления такой же, как при модерации в Интернете. Модератор вначале деликатно выбрасывает не понравившийся ему комментарий, а потом, почуяв полет, запрещает самого комментатора. А диктатор вначале сжигает книги, а потом авторов этих книг. Ну и заодно также их друзей, родственников, соседей и домашних питомцев. Чисто, для хорошего настроения. Чтобы солнышко раньше встало.
Вот, в общем, я и высказался. Все мы, думаю, по большому счету, такие, как Путин. А он – такой же, как мы. Просто у него бан больше.
